Яркость
Конечно, это
глупо, но все смеялись над ней. Конечно, она этого не понимала и совсем не
признавала.
И почему?
Наверно, потому,
что она носила ярко-голубые гетры с оранжевой «пижамой». Или желто-белые полосатые
гольфы с синим платьем. Платья у неё были непростые и обязательно в горошек или
в клетку, или ещё какие-нибудь. В общем, любые, только не простые.
И платки она
носила, повязав их на голову бантом, тоже яркие.
Туфли детские, и
вся такая пёстрая, и цвета не подходят друг другу…
Юность
– Ну что, ба, как дела?
– Да ничего, милая. Вчера с бабой
Люсей из соседнего дома сходили на концерт. Понравился, музыка красивая, только
слышно плохо.
– Ничего себе!
– Да, концерты то бесплатные,
следующий будет в четверг, через недельку, тоже обязательно сходим.
– Это здорово! Какие еще новости,
расскажи мне все!
– Ох, да рассказывать-то долго. Приезжал
тут брат твой в прошлом месяце, показал мне в телефоне что-то интересное такое,
красивые пироги там и рыба. Не видно только, ну да я и попросила его мне
принести бумагой, с крупными буквами. Жду вот. Потом с Люсей наделаем этих
пирогов, очень уж они красивые. Ну пока сходили как-то в рэсторан с дедом – на
свидание он меня так пригласил.
Внучка рассмеялась.
– Ну вы даете, ба!
– Оочень нам понравилось. Главное, что
посуду мыть не надо. По этому случаю и платьице себе купила. Сейчас покажу.
Платье было
очень старомодным, но бабушке шло.
– Красивое – одобрила внучка.
– То-то. Мама твоя билеты нам купила
в столицу, дед твой не хотел, да я уговорила. Маме говорю – покупай два, не поедет
твой папка, я Люсю возьму. В последний раз, доча, Красную площадь видела 40 лет
назад. Вот так. У тебя-то как дела, мама твоя сказала, что рассталась ты со
своим хахалем.
– Ой, ба. Да давно уже.
–
А кто теперь?
– Да нет никого, работы много.
Бабушка неодобрительно
покачала головой. Она открыла дверцу холодильника.
– На-ка, поешь.
– Что это?
– Мороженое с малиной. Еще вот блинчики,
джем.
– Ох, бабушка. Да не съем я
столько, я же на диете.
– А мне вот вкусно, – сказала
бабушка и откусила большой кусок блина. – Благо, зубы есть.
Завтра к ребятам
в школу пойду, буду про комсомол рассказывать. В выходные с дедой на речку
поедем. Он хочет порыбачить. Свитер надо довязать еще. Много дел, доча, много.
Да все они интересные. Теперь ты рассказывай.
Внучка вздохнула.
Она погрустнела.
– Да работаю я, платье тоже купила.
– и замолчала.
– И все? А танцы, а любовь, а
гуляния?
– Да нет у меня никаких дел. То
есть много их. Но такие, работа, да дом: готовить там, убираться, ковер
чистить. Времени ни на что нет.
Экстрим
Они начали прыгать. Они делали это смеясь,
словно это для них было как дышать. Их загорелые тела пропитались этим: этим
воздухом, солнцем, морем и главное - этой жизнью. Они не боялись делать,
ходить, бежать, чувствовать. Я смотрел на них и для меня – городского мальчишки
это было дикостью. Я безумно им завидовал и безмерно ими восхищался. Я хотел
быть похожим на них: хотел, чтобы моя бледная кожа тоже стала смуглой и покрылась
веснушками, чтобы мои волосы обгорели, и я весь пропитался духом этой дикой
свободы.
– Ну что, цацик? Прыгаешь? – спросил меня
Дерзый.
Я сглотнул.
– Ддда – я заикнулся.
– Что? Мы тебя не слышим.
– Да – выкрикнул я. И сказал уже твердо –
я прыгаю.
Я подошел к краю обрыва и посмотрел вниз. Ох,
не надо было этого делать. Со стороны то, что казалось таким простым и
захватывающим, вблизи потерло свое очарование. Я захотел в прохладный дом, чтобы
поиграть в компьютерную бродилку с моим лучшим другом. «Я могу расшибиться», «Я
могу задохнуться, «Я могу умереть» - стучало у меня в голове. Я оглянулся. Они
стояли позади и ухмылялись. Но не Дерзый. Он широко и искренне мне улыбался.
– Давай,
цацик, - бормотал он.
Тогда я повернулся обратно и уже не смотря
вниз, чтобы не поддаваться страху, крепко зажмурил глаза и полетел вниз.
Прошли лишь несколько секунд и при этом целая
вечность. Сначала я почувствовал жуткий гул в ушах и голове. Меня будто швыряло
из стороны в сторону, хотя я знал, что лечу вниз. По мере ускорения, мое сердце
билось чаще, это так переполнило меня, что наконец я закричал. Я закричал от
страха, но не открывал глаза. Но пока я летел, мой испуганный ор перетек в восторженный
крик. Я летал.
 |
| автора, к сожалению, не знаю |
пулЬс
Сегодня я
расскажу вам историю о силе огромной веры, любви, и о волшебстве.
Однажды мы шли с
моим пятилетним сыном из сада. Я торопился домой и немного подтягивал малыша.
Еще раньше сына я увидел дохлую кошку на обочине дороги и зашагал быстрее. Я
надеялся, что Миша этого не увидит. Но он увидел. И остановился.
- Папа! –
воскликнул он
- Пойдем, Миша,
нам нужно домой.
- Папа! – он
вырвал свою руку из моей и побежал к кошке.
- Миша, мы ей не
поможем! – но мне пришлось идти к нему. – Не трогай! – закричал я и подбежал к сыну.
- Папочка, надо
помочь ей, – ну вот он и заплакал. – Папочка, мы не оставим ее?
- Малыш, она
грязная. Мы уже не спасем ее, не трогай! – я тщетно пытался убрать руки
мальчика с шерсти животного.
- Папа, дай наушники,
давай включим музыку. Мама говорит, что она лечит. Папа, пойдем к доктору Инге.
Папа, позвони ей скорее. Папа, давай перебинтуем, как в прошлый раз.
- Доктор Инга
лечит только детишек, пойдем же домой, мы тогда играли – все мои слова тонули в
причитаниях и всхлипываниях Миши. Вот он уже поднял ее с земли. Поняв, что
теперь мы не уйдем просто так, я приложил ухо к кошке.
- Она не дышит,
малыш. И пульса нет. Она ушла. Мы можем ее похоронить.
- Нет-нет, мы же
не попробовали музыку, включи телефон, папа.
- Миша, уже
поздно…
И когда мой сын
уже смирился с потерей и только сидел попой на грязном асфальте, гладил мертвое
животное, плакал и причитал слова любви и света о том, что этот мир не сможет
без этой кошечки, и она должна остаться, я, наконец, сел рядом с ним на грязный
асфальт и тоже начал гладить кошку. Теперь моему маленькому мальчику нужно было
проплакаться. Ему нужно было проститься.
Просидев полчаса
или больше, я тихонько спросил:
- Похороним?
Малыш кивнул и
встал. Мы пошли к дому.
- Папа! – вдруг
закричал Миша – Слушай!
Я приложил руку.
И почувствовал пульс.
 |
| Шедеврум |
мЫсль
Френки грабил уже много лет. Он успел
дважды отмотать срок, но своего занятия не оставил. Френки родился в бедной районе,
где каждый выживал, как мог.
Сегодня он с дружками грабил частную
ювелирку. Ничего крупного, операция должна была пройти спокойно. Только вот они
не учли тот момент, что хозяин в этот вечер вернется в магазин. Ночь стояла
жаркая, а ткань маски не впускала воздух. Пот начал застилать глаза Френки, и
он снял маску. Забрав все деньги из сейфа, их банда стала выходить. Вдруг Пит
закричал:
- Валим!!
Сначала Френки подумал, что их заметила
полиция, но, подбежав к двери, он увидел скрюченного на земле старика. Тот
смотрел прямо на Френки и не мог подняться.
- Лок, давай! –
снова заорал Пит. У них всех были свои прозвища.
Френки побежал к
грузовичку. Конечно, номеров на нем не было.
Последующие два
дня Френки не мог успокоиться. Сначала он искал в новостях заметку об
ограблении, которую нашел сразу. Там он жаждал и боялся увидь примечание об
убийстве хозяина магазина. Но все же они его не убили. Но что больше всего изумляло
и пугало Френки, что мистер Пэрроу не стал давать портрет увиденного грабителя.
«Но он меня
видел», - мелькало в голове у Френки, - «он меня видел и не сказал».
Через пару
декад, когда об ограблении забыли, банда занялась новым делом. Но Френки отказался.
Он не мог понять, что с ним происходит, но мысль о старичке не покидала его. Ни
разу за это время он не ездил в ту сторону города. Свой награбленный вклад он
не тратил.
Через 46 дней
Френки устроился на работу. Это была работа дворником. Еще через 11 дней он
нашел вторую подработку – мытье полов. Через полтора года он накопил полностью
награбленную за тот вечер сумму и еще немного сверху. За это время в больнице, куда
его устроили уборщиком, его повысили до второго хоз. заведующего.
17 марта Френки
зашел в ювелирную. Там все было по-прежнему. Стоял вечер, и народу не было.
- Добрый вечер.
Вам что-то подсказать? – спросил хозяин, выходя из подсобки.
- Здравствуйте.
Вы меня помните?
- Помню, – тихо
сказал мистер Пэроу.
- Я принес вам
деньги.
- И откуда они?
– спокойно ответил хозяин.
- Я их
заработал.
- Хм…
- Почему вы
тогда меня не сдали? Не составили портрет? Меня бы быстро нашли.
- А почему ты
вернулся?
- Видите ли. Возьмите
– он протянул деньги. – Видите ли, – повторил Френки – вы не представляется что
сделали для меня. В тот вечер, когда вы не сдали меня, вы поселили во мне
мысль. Эта мысль превратила меня в то, что я есть сейчас. Вы сделали из меня
человека.
- Почему же… -ответил
мистер Пэрроу – представляю. Когда-то и для меня сделали подобное…
В этот вечер в этой ювелирной еще долго горел свет, где двое незнакомых друг другу людей говорили.
обЪятие
Марк смачно
выругался, когда машина, проехав явно на повышенной скорости, обрызгала его
костюм.
Дальше шло хуже:
он обжегся кофе, а потом, пытаясь подуть на напиток и вовсе смахнул крышку, обрызгав
на этот раз себя сам. «Ну что ж, костюм уже был грязный» - подумал он.
Шкала
раздражения поднялась, когда шеф отчитал его за отчет, а ведь правки делал
другой человек. Но самым кошмаром оказалось письмо со счетами из больницы – тут
дух Марка окончательно опустился. Он просидел минут 10, просто обхватив себя
руками за голову.
По дороге домой
Марк с завистью посмотрел на молодежь в сторонке, которая потягивала пиво и
явно наслаждалась жизнью.
К нему даже
закралась мысль, что и он этого заслужил. Разве нет?
Он обдумывал это,
пока, дойдя до дома, не услышал:
- Марк, скорее
сюда!
Марк весь
похолодел. Не снимая обуви, он побежал в комнату, но увидел лишь сияющую жену и
своего малыша, неуверенно стоящего на ножках.
- Смотри! Мы
ходим!
Карл сделал три
шага, и Марк растаял.
- Давай, малыш,
иди ко мне.
Какая-то ирония жизни. Ты пытаешься разобраться в детских травмах, избегаешь токсичного отношения с близкими, выбираешь здорового осознанного партнера и такие же отношения. А потом этот здоровый осознанный партнер уходит (потому что он осознанный и выбирает себя). А твои неидеальные родные и друзья остаются и вытаскивают тебя. Открывают двери своего дома, кормят, лечат, помогают деньгами, утешают.
Вот казалось бы у вас в отношениях все хорошо. А у соседей сверху плохо. Они ругаются, он пьет в машине, она ушла в религию и детей. И ты думаешь, слава богу, у нас не так.
Но вы то расходитесь, а они нет.
И что тут думать? Зато они несчастливы в браке, а мы выбрали себя? А может это отношения такие, где всегда появляется что-то нехорошее, но люди выбирают оставаться и проходить сложный путь вместе? Интересно, к концу жизни они пожалеют, что столько лет прожили вместе или нет? А мы пожалеем, что не попытались сохранить друг друга или будем счастливы в других отношениях?
Или взрослые, которые вместе больше 30 лет. Не сказать, что видела большое счастье за это время. Но вот они, пенсионеры, сидят и кумекают что-то о своем. Есть у них что-то только их. Так они согласились на меньшее и просто за столько лет притерлись друг к другу? Или что-то сентиментальное появляется, когда стареешь? Или связь все-таки есть в любом случае?
ЗЫ: И вопрос-крик, который мучает меня много лет: Почему люди работают на одной работе всю жизнь, а отношениями так легко разбрасываются??
***
Ладно, конечно, я понимаю, что дело в выборе. Идти, исходя из своего выбора. Либо уходить в надежде на более счастливое будущее, либо оставаться в попытке сохранить то, что есть. И не думать, как могло бы быть. Только надо сделать этот выбор.
И смириться с тем, что жизнь неопределенна (-это сложна-)
Щедрость
Кэролин привезли
домой. Долгих семь месяцев она боролась за свою жизнь, а сейчас ей предстояли
годы, чтобы восстановиться. После пятого гудка, когда она, наконец, дошла до
телефона, звонок прекратился. Сработал автоответчик:
«Кэролин, это
Ден. Сегодня к тебе придет сиделка».
Последние сообщения
от Дена все звучали похоже: «Ужин из ресторана «Поэтто» (лучшего в городе, да,
Кэролин об этом знала) приедет через 20 минут».
«Тот дорогой
немецкий массажер заказывай».
«Думаю, в Сингапуре
подойдет реабилитационный центр».
И он никак не
понимал, почему она почти от всего отказывалась.
Но это было
ничем по сравнению с тем удивлением и даже потрясением, когда он узнал, что Кэролин
предпочла ему Оскара.
- Разве не я
поставил тебя на ноги? Разве не я отдавал свои деньги, чтобы ты начала жить
полноценной жизнью?
Что она могла на
это ответить? Разве что «Благодарю за твою щедрость, Ден».
Просто Ден не
знал, что в тот день, когда Кэролин привезли домой, поздно вечером к ней пришел
Оскар, и со словами «У меня ничего нет, кроме меня самого, и я готов тебе это
полностью отдать» выхаживал ее, кормил с ложечки обычным дешёвым куриным
бульоном и помогал переставлять ноги.
Шарм
Помню, как
впервые увидел ее. Это было июльским вторником и было невыносимо знойно. Она стояла
в черном, и в первую секунду я подумал, как ей не жарко, ведь солнце пекло
нещадно. Но почти сразу я увидел, что ткани легкие, и она, несмотря на то, что
была в черном, наслаждалась солнцем, в отличие от других девушек в легких
платьях и с голыми ногами, но которые потели под слоем макияжа. Сама же она
была не накрашена, не считая туши на ресницах. Ее лицо мерцало под лучами, а не
жирнело, и она мне улыбалась.
Эта улыбка, и
вся ее поза, ее летний берет, и естественные волосы, и ее запах – чистой кожи,
качественного табака и чего-то еще еле уловимого цветочного – все это покорило
меня. Когда все пили новомодные здоровые смузи и ели рыбу – она курила
сигарилы, когда все были в дизайнерских туфлях, - она была одета в футболку и
брюки-кюлоты. Безусловно, она имела свой характер. Но главное, что именно от
нее исходило - этот пресловутый шарм. Только он, в отличие от других, был
естественным.
 |
| Сделано в Шедевруме |
Вася со своими
друзьями играл во дворе в любимую игру «Офицеры».
Они бегали, по-детски
и при этом по-взрослому вздергивали руками, отдавая честь друг другу и в конце каждой
игры обязательно повторяли:
Душа —
Богу,
Сердце
— Маме,
Долг —
Отечеству,
Честь —
никому.
Этому выражению
Васю научил отец, заменив изначальное «женщине» - «маме». Вскоре все ребята во
дворе знали фразу наизусть и, если бы им сказали, что слова там немного другие
– ни за что бы не поверили.
Все они учились
в одной школе, некоторые даже в одном классе.
В понедельник к
ним пришел новенький мальчик, а после обеда случилось ужасное – кто-то сдернул
крючок в раздевалке так, что даже слой краски с штукатуркой посыпались, оставив
некрасивую борозку.
Вызвали весь 4 Б
класс, так как они последними были в раздевалке. Строго спрашивали. Наконец,
Костя сказал:
- Я видел около
того крючка новенького Мишу.
Все повернулись
к мальчику.
- Это не я! –
закричал тот, глаза его наполнились слезами.
- Миша, – мягко спросила
учительница, - куда ты повесил свою одежду?
Класс
переглянулся.
-Я тоже видел
Мишу на той стороне – сказал Ваня.
Миша молчал,
склонив голову, слезы уже капали на пол.
- И я…вроде – сказал
Артем.
Учительница
обходила всех взглядом, наконец, она дошла до Васи. Вася съёжился и еле заметно
неуверенно кивнул.
Только вот он видел, что это Паша дернул за крючок. Паша – его лучший друг, они
всегда вместе играли в «Офицеров».
В этот вечер у Васи
не получалось играть. Наконец, это заметили ребята. Вася поделился
переживаниями с друзьями.
- Я случайно. –
признался Паша – Слишком сильно дернул. Сдадите меня? – тихо спросил он.
Все возмутились
таким предположением.
- Какими мы
будем офицерами, если сдадим своих!
- Конечно!
- Мы же команда!
Паша повернулся
к Васе.
- А ты?
- Но как вы не понимаете!
– тихо, но твердо сказал Вася. - Ведь пострадал невиновный!
- Что же это получается
– вдруг пронзительно закричал он. - что мы только в играх держим честь? Какие
же мы после этого офицеры?!!
Ребята склонили
головы. Вася был прав. На следующий день Паша во всем сознался сам, а Мишу они
пригласили в свою команду.
Целостность
Сергей стоял на
пороге врат. Его ожидал Путь, к
которому он шел всю жизнь. И вот теперь он должен пройти через эти врата. Сергей
был абсолютно в себе уверен, чего не мог сказать о своем соседе – потрепанным
во всех смыслах байкере. К удивлению Сергея, байкер был также абсолютно спокоен.
Их встретил Кое-кто
в белом. Он должен был сопроводить их.
- Марат
Петрович, проходите.
Байкер, не повернувшись
к Сергею, легко скользнул через врата.
Кое-кто в белом
пошел следом.
- Как же так? – возмутился
Сергей. – Почему вы забрали его, а не меня? Ведь ясно же, видно, что я более
подхожу к этому. Все мои поступки, действия, вся моя жизнь были привиты к чистому
образу жизни – он уже успокоился, пока это произносил и пожалел о своей вспышке
гнева. – Так почему же вы не впускаете меня? – спросил он уже спокойно.
- В тебе нет
важной черты.
- Какой же?
Вместо ответа, кое-кто
в белом взмахнул рукой, и врата преобразовались в белый экран, где Сергей
увидел себя и свою жену Марину, когда она впервые пришла к нему домой.
Заблестели отрывки их встречи. Вот Сергей говорит: «Я вегетарианец», а в следующем
отрывке он говорит о медитации. Еще одна его фраза – «Везде должен быть
баланс». Улыбка касается лица Сергея. Он так хорошо все это помнит.
Но вот на экране
Марина выключает воду из крана, а Сергей говорит: «Можешь не выключать, у меня
все равно нет счетчика». И хотя Сергей делал так постоянно, сейчас он сморщился
при виде этого кадра.
Экран сменился
другим днем, когда Сергей говорил с друзьями о Марине: «Она постирала мой ковер
и испортила его. Зачем нужно было его трогать?». «Она же хотела помочь» - возразил его друг.
«Какой от этого
прок, теперь вся стиралка в этом ворсе и ковер испорчен! Также с готовкой. Она
все время использует оливковое масло! А оно дорогое!»
Картины
сменялись один за другим. Вот Сергей говорит бабушке о терпимости, а вот
недовольно бубнит из-за толпящихся вокруг храма людей. Вот он поучительно говорит
о пагубном влияние, и этот кадр сменяется его позерством своего домашнего бара.
Наконец экран
погас.
- Так понял ли
ты, чего в тебе нет? – спросил Кое-кто в белом.
- Нет, –
прошептал Сергей, хотя почувствовал всю несостыковку своей жизни.
- В тебе нет целостности.
Твой разум и твоя душа – не в одной стихии. Приходи позже.
И Кое-кто в
белом ушел.
